Он сам нес крест свой на Голгофу
Под улюлюканье толпы.
Палило солнце. Тяжким вздохом
Отмечен каждый шаг стопы.
Кровь смешивалась с едким потом —
Как будто грызла мошкара.
И, наконец, за поворотом —
Та, пресловутая гора.
Со всех сторон толпились лица,
И гул катился, как поток.
Никто, никто не мог решиться
Отдать страдальцу свой платок.
И только женщина простая
Неслышно подошла к нему,
Раздумывать она не стала:
«А может это ни к чему?»
Свои превозмогая муки,
Он благодарен до конца,
Благословил вот эти руки,
Что стерли едкий пот с лица.
О, Вероника, Вероника!
Ты оказалась всех сильней.
Платок ты этот сохрани-ка:
Подсказывало сердце ей.
И снова место боли, вздоху,
И кровь, и пот, и крик ворон...
Вилась дорога на Голгофу,
Путь продолжал последний Он.
* * *
Мельчают слова и люди
На фоне сонливой зевоты.
Людей охмуряют будни,
Людей отупляют заботы.
Хлебного просит тело —
Подпитка ему оттуда, —
Только на эту тему
Галдит голодный желудок.
Где ты высокое Слово
Славное словно Небо.
Во мрак улетают совы,
Алчность за ними следом.
* * *
В жизни есть темное, светлое.
Ночи и дни — от Бога.
От Бога — луна светит,
В даль уходит дорога.
Напрасно кудряво мудрствуем,
Переливаемся виршами,
Испепеляемся музыкой,
Нужно ли это Всевышнему?
И ничего не изменится
От нашей людской философии;
Не нами истина сеется,
Мы сеем лишь травы сорные.
* * *
Наша свобода — это цепи, —
Одни позолоченные,
другие — ржавые;
Эти — громоздкие,
эти — помельче;
Эти — звонкие,
эти — залежалые.
Никто не сбросит их
до скончания;
Им положено за нами волочиться.
Они не звенят только ночами,
Когда мы спим,
только ночи не спится.
Не верьте тому,
кто вольностью бравирует,
Пусть даже деньги
у него не считаны:
Свободного он только
пародирует,
А сам на цепи вертится,
как Чита.
* * *
Пыльная дорога,
Пыльная трава,
А за поворотом
Неба синева.
Ты идешь усталый,
Полдень стелет жар.
Меньше мух не стало,
И осиных жал.
Да, тяжка землянам
Времени рука,
И дана земля нам,
Как глазам строка.
* * *
Небу от белесых туч не тяжко.
У лучей всегда полно родни.
Лето — бестолковая дворняжка,
Весело растрачивает дни.
Кажется - не скоро пожелтеют
Тихие березы у пруда,
И такие теплые недели
Не уйдут отсюда никуда;
Что холодный белый цвет и синий
Где-то далеко, наверняка...
Но упасть готов колючий иней,
И уже задумалась река.
* * *
Красные листья рябины,
Желтые листья берез,
Блесткие росы разбиты,
Не за горами мороз.
Горькие ягоды виснут —
Дней солнцежарких плод.
Красные, красные кисти
Скоро рябинник собьет.
Все еще солнце согрето:
Теплые, ясные дни.
Это уже не лето,
Это осколки одни.
* * *
Глядя на строгое небо,
Глядя на блесткие звезды,
Я не хочу верить
В те гробовые гвозди.
Я не хочу верить
В те гробовые доски...
Черное, черное небо,
Утренняя полоска.
* * *
Как много прошло нас по свету,
Как много ушло нас туда.
Придумана наша планета
Для очищения? Да.
Мы болью очистимся многой,
Чтоб было душе светлей...
Ведет выше звезд дорога,
И все мы шагаем по ней.
* * *
Наверно, мы что-то открыли,
Наверно нам космос знаком;
Не роем ногтями и рылом,
Как вепрь лесной чернозем.
И, все-таки, это мелочи,
Пред тем, что пред нами лежит.
Мощь наша нам зря мерещится —
Наивному миражи.
* * *
В меня пытались втиснуть знания,
И мне в пример хороших ставили,
Но одного, беда, не знали они,
Что не умел я жить за ставнями.
Я не любил, когда навязывают,
Когда внушениями напичкивают,
Они ж в навязанном увязли,
Отождествляя обезличенность.
Сквозь строй своих я шел ошибок,
На фоне резаний и связываний.
Я много истаскал ушибов,
Зато они мне не навязаны.
* * *
Журчит лесной ручей в низине.
Журчит ручей, журчит-поет.
Деревьями он вглубь задвинут, —
Пройти валежник не дает.
Безвестность гнус ему пророчит.
Зимой его сжимает лед.
Поет он не для мха и кочек;
Поется, вот и он поет.
* * *
О чем говорит разрушение?
О чем говорит безобразное?
О том, что все в мире свершения,
И выкрутасы разные, —
Станут когда-то ветошью,
Станут когда-то рухлядью.
Зачем придавать значение
Тому, что так быстро рушится.
* * *
Не будем гадать,
Что нас ждет впереди;
Солнце сияло —
Будут дожди.
Были улыбки —
Будет печаль, —
Пока не разбита
Ночи печать.
* * *
Прекрасна жизнь и коротка,
И очень мало в ней успеешь,
И отцветешь, и не созреешь,
И удалишься на века.
Уйдут куда-то облака,
И речка переменит русло.
Порою так бывает грустно;
Порой — не очень: так, слегка.
* * *
В жизни здесь и там причины,
Чтоб хмурее тучи быть.
Подобает ли мужчине
Жаловаться, слезы лить?
Но, а если разобраться,
Есть ли от чего стонать,
От тоски в пролет бросаться,
Злиться, жен своих шпынять.
Пнешь кого-то — станет легче?
(вот такие пироги).
Если завтрак переперчен —
Не толкай его другим.
Промолчи свою усталость,
И не бей ногою жесть.
Да, веселья в жизни мало,
Это так, но все же есть.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
ИЗБРАННИЦА - Василий М. Автор этих строк всерьёз убеждён, что так же, как когда-то революционеры и большевики, уничтожая традиционную историческую Россию и её народ в революционном пожаре, делали это ради возбуждения и стимулирования всемiрной революции (что называется, использовали Россию в качестве "дров", топлива для разжигания и поддержания этого процесса) — подобно этому и Сам Бог Вседержитель предопределил России стать жертвой, то есть, таким же "топливом", стимулятором и катализатором — для совершения процесса вечного спасения человечества (т.е. как можно большего числа людей "из всех племён, народов и языков"). Поэтому, ради этой высочайшей цели, Россия будет в конце концов полностью принесена в жертву и исчезнет с лица Земли – это неизбежно совершится, даже и в том случае, если вдруг завтра все люди, ненавидящие Россию, почему-либо прекратят все свои действия, направленные на её уничтожение. А любые попытки воспрепятствовать этому великому жертвоприношению и избавить Россию от полного земного уничтожения имеют своим противником не только антироссийские силы мiра сего, но и Самого Господа Бога.
